О ХРИСТИАНСКОМ ПЕНИИ

Христиане пели не только на богослужениях, но и в любых обстоятельствах, подчас весьма трудных. В книге Апостольских Деяний описан такой случай: когда Павел и Сила попали в тюрьму, они стали там молиться Богу и петь, и узники слушали их. Во время пения произошло землетрясение, так что основания темницы поколебались, а оковы узников ослабли (Деян 16.25-27). Свидетели этого чуда были потрясены, но, вероятно, еще более их удивило то, что в столь страшных обстоятельствах апостолы пели. Прославление Бога в песнопениях несомненно давало силы первым христианам нести свет своей веры в условиях жестоких гонений.
«Вот Бог — спасение мое, уповаю на Него, и не убоюсь. Ибо Господь — сила моя, и пение мое — Господь» (Ис12.2)
В жизни ранних христианских общин пение занимало важное место, поэтому апостол Иаков дает такой совет: «Злостраждет ли кто из вас? пусть молится. Весел ли кто? пусть поет псалмы» (Иак 5.13). И в дальнейшем Церковь не оставляла песнопений, сохраняя их как важнейший элемент духовной жизни. Великие Отцы и Учители Церкви — Иоанн Златоуст и Василий Великий, Блаженный Августин и Амвросий Медиоланский и многие другие уделяли огромное внимание пению. В песне они видели мощное духовное оружие, сокрушающее князя мира сего, ибо песней одолеваются многие грехи, и, особенно, самый тяжкий из них — уныние. Песнопения активно использовались также в наставлении в вере и тем самым причислялись к одному из видов богословия. Например, в Беседе на Псалмы св. Василий Великий пишет: «Дух Святой знал, что трудно вести род человеческий к добродетели, и что, по склонности к удовольствию, мы нерадим о правом пути. Итак, что делает? К учениям примешивает приятность сладкопения, чтобы вместе с усладительным и благозвучным для слуха, принимали мы неприметным образом и то, что есть полезного в слове... На сей-то конец изобретены для нас сии стройные песнопения псалмов, чтобы и дети возрастом, или вообще не возмужавшие нравами, по-видимому только пели их, а в действительности обучали свои души. Едва ли кто из простолюдинов, особливо нерадивых, пойдет отсюда, удобно удержав в памяти апостольскую и пророческую заповедь, а стихи из псалмов и в домах поют, и на торжищах провозглашают... Псалом — тишина души, раздаятель мира; он утишает мятежные и волнующиеся помыслы, он смягчает раздражительность души и уцеломудривает невоздержанность. Псалом — посредник дружбы, единение между далекими, примирение враждующих. Ибо кто может почитать врагом того, с кем возносил единый глас к Богу? Посему псалмопение доставляет нам одно из величайших благ — любовь, изобретя пение вместо узла к единению, и сводя людей в один согласный лик».
В период первых Вселенских соборов устраивались своеобразные песенные турниры: по улицам Константинополя шествовали сторонники Ария и ортодоксы, воспевая каждый свой символ веры. Сходясь на площади, они стремились перепеть друг друга, а толпы народа, стекавшегося на это зрелище, решали, на чьей стороне правда. Конечно, такой способ выяснения истины несколько наивен, но здесь важно другое — насколько распространено было пение в христианском мире.
Изначально в христианской традиции не было разделения на богослужебное и домашнее пение, поскольку агапы совершались в домах. Но первые христиане, существуя внутри античного мира, ориентированного на чувственную красоту, резко противопоставляли христианскую музыку языческой. Постепенно в Церкви наметились две формы развития музыки — литурги-ческая и внебогослужебная, особенно четко различались они на Западе, что отличало европейскую средневековую культуру от традиции, сложившейся на христианском Востоке. Например, в Византии преобладала культовая музыка, но выходя за стены храмов и монастырей, она нередко исполнялась и в домах.
«О созвучие арф, о согласные звоны кифар, что Осанну гласят! О Церковь песнопений!» — восклицает св. Ефрем Сирии в Одиннадцатой песне о Рае. Действительно, несмотря на сложные, часто трагические события, переживаемые Церковью на своем земном пути, она всегда оставалась Церковью поющей, и Дух Святой находил во все времена души, способные слышать и воспевать Господу Новую Песнь.
Так в IV веке зазвучал сладчайший голос одного из величайших гимнографов Церкви — епископа Медиоланского Амвросия. Введенное им в богослужение антифонное пение было воспринято тогда как новшество. Чтобы обучить свою паству, он слагал простые стихотворения, которые можно было петь на определенный мотив. В речи против Авксентия св. Амвросий замечает: «Говорят о том, что я околдовал народ стихами своих гимнов. Конечно, я не стану отрицать этого. Их пение обладает великой магической силой, и нет ничего, что действовало бы сильнее. В самом деле, что может быть более впечатляющим, чем исповедание Троицы, которое народ каждый день в гимне воспевает единогласно».
Блаженный Августин так пишет в «Исповеди» о Милане времен Амвросия: «Я вспоминаю слезы, которые проливал под звуки церковного пения, когда только обрел веру мою; и хотя теперь меня трогает не это пение, а то, о чем поется, я вновь признаю великую силу этого установившегося обычая».
Многие святые открывали в своей жизни тайну молитвенного пения. Так поэт и святой из Ассизи, Франциск, странствуя по свету, славил Творца, вдохновенно воспевая Его творение. Вся его жизнь была поэзией и песней. Умирая, он просил братьев петь у его постели написанный им Гимн Солнцу. И когда «сестра-смерть» пришла за ним, он встретил ее словами псалма: «Voce mea ad Dominum» — «К Тебе, Господи, воззвал!»
С именем св. Франциска Ассизского связывают целое песенное движение братств лаудистов (от латинского слова «laudare» -хвалить), которое в XIII веке захватило Италию, Испанию, Францию и другие страны Европы. Первые тексты лауд сочинялись, по-видимому, самим св. Франциском, а музыка напоминала народные напевы. По улицам средневековых городов ходили певцы и музыканты и пели красивые гимны, прославляющие Господа. Мелодии этих песен были столь запоминающимися, а слова так просты и доступны, что люди мгновенно подхватывали их и повсюду распевали.